у многих ваших иерархов дети имеются, да и вообще, мол, оргиями вы не брезгуете, не смотря на то, что это грех великий?
У епископа от таких слов, аж дыхание от возмущения сперло, но он сумел взять себя в руки, и вместо ругани смиренно ответил.
— Господь по справедливости воздаст охальникам, за их хулу на святую церковь.
— Нравишься ты мне Бруно. — Восхитился такой выдержкой Владимир. — Может, погостишь у меня чуток, перед дорогой дальней? А то кто знает, увидимся ли еще когда-нибудь. Не на пикник едешь, а к Печенегам, в их степи дикие, а там, много чего не надо, чтобы с головой расстаться.
— С радостью великой погощу. — Кивнул головой епископ, подтягивая к себе поближе, блюдо с черной икрой. — Уж больно к тому же беседы с тобой познавательные, да мудрые. — Усиленно орудуя ложкой, до Бруно не сразу дошли слова, брошенные Владимиром о Печенегах. — Князь, а что ты там о Печенегах говорил? Неужели они такие дикие, что головы сразу всем кого встретят, рубят?
— Нет, конечно. — Ответил, пожимая плечами Владимир. — А к людям, которые с потусторонними силами связь имеют, так и вовсе с почтением относятся, но ведь дураков везде хватает. Ну, таких, что сначала голову рубит, а только потом думает, нафига он это сделал. Так вот, чтобы и от этих умников уберечься, я тебя посольскими полномочиями наделю. Послов, даже самые придурковатые трогать остерегаются, и у тебя появятся хорошие шансы до их старейшин добраться.
— Вот спасибо. — Буркнул набитым ртом епископ, и, пытаясь изобразить поклон, от переизбытка чувств, чуть не врезался лбом в столешницу. — А о чем, мне с ними потом переговоры вести? Ведь коль я посол, то договариваться о чем-то надо?
— Да, было бы там, о чем говорить. — Беспечно отмахнулся рукой Владимир. — Мир им от моего имени предложишь, и всех делов.
— Мир говоришь. Мир это можно, это дело богоугодное. Господь наш милостивый, всем людям в мире жить проповедовал. — Подтягивая к себе очередное блюдо, кивнул головой Бруно. — Мы ведь, смиренные его слуги, для того и стараемся, чтобы между народами мир наладить.
— Не больно-то у вас пока получается. — Буркнул, о чем-то своем думая Владимир. — Вон, Польский король Болеслав Храбрый, уж, сколько годков с императором Германским, из-за какого-то куска земли бодаются. Правда, мне грех жаловаться, я под это дело у Болеслава, Червенские земли оттяпал, где теперь мой сын Всеволод княжит, а чтобы Болеслав об этих землях сильно не печаловался, его дочку, своему сыну Святополку в жены взял.
— Значит, так Господу угодно было. — Со знанием дела поднял палец к верху Бруно. — В землях этих теперь мир царит, не об этом ли мы только что с тобой говорили? Да Болеславу урок. Не мерился бы силой с нашим императором, никто бы ничего не отнял.
«А як-жешь», — усмехнулся про себя Владимир, но вслух ничего не сказал. Так они целый месяц проговорили. Бруно жаловался иногда, что не понимает людей. Они им истину в массы несут, а несознательные граждане, не понимая своего счастья, упорствуют, и никак к свету повернуться не хотят. Вот, взять, к примеру, даже его, князя. Во всех отношениях просвещенный человек, а подданные, в большинстве своем, в темноте прозябают.
— А как им счастье узреть? — Отвечал епископу Владимир. — Многие, и слыхом о тех землях, где Господь жил, не слыхивали. Для них это вроде, что-то сказки заморской. А как к сказкам относятся? Послушали рты пораззявив, головами покивали на страсти заморские, глаза округлили, от того что люди бога на смерть определили, да и забыли благополучно, своими делами занимаясь.
— Людей просвещать надо. — Кивал согласно головой Бруно. — Без этого беда. Вот поэтому и хожу я по белу свету, покоя не ведая. Чтобы люди истинного бога узрели, да в свое сердце приняли, а не сижу сиднем, за стенами монастырскими, крепкими. — Не удержавшись, кидал он камень в огород митрополита, и поглядывал на Владимира, пытаясь определить, долетел до его сознания тот камушек, али нет.
Владимир, нужно отдать ему должное, тут же делал озабоченный вид, да постукивал пальцем по подлокотнику, вроде того, как принял к сведению сказанное, а сам тем временем, о другом думал. Только бы Бруно слово сдержал, да с Печенегами о мире договорился. Война-то эта сейчас, ни ему, ни самим Печенегам совсем не нужна. У него внутренних проблем накопилось, а Печенеги с Половцами бодаются, за свои степи любимые. Так что, тут ни ему, ни им, от этой войны прибытка нету. Только вот Печенеги обозлились на него шибко, непонятно почему, да так сильно, что и говорить не хотят. По этой причине и обхаживал Владимир епископа заморского, чтобы через его посредство можно было, хоть как-то разговор начать. В связи с этим, самолично Бруно до границы со степью проводил, и даже на Михаила не глянул, который возле дверей отирался в терзаниях, а не переметнулся ли князь в латинскую веру.
2
Любой правитель так озабочен своим величием, что ему просто некогда обращать внимания на нужды людей…
— Все, полетели домой. — Посмотрела Глафира на Андрея. — Устала я что-то, от такого приключения, и этих воинственных разборок. Ну их всех. Пускай сами между собой разбираются. Мы им в миротворцы не нанимались. — Бросила она взгляд, на два стоящих друг, напортив друга воинства.
— Ну, наконец-то. — Пропыхтел глядя в телевизор Кащей. — Может сейчас до вас дойдет, что любое приключение должно приносить прибыль. Только в таком случае оно приносит радость, а если прибыли нет, то глубокое чувство неудовлетворения. Вот какая нам радость, что скелет этот по ветру развеяли? Какая нам от этого выгода? Одни растраты, и волнения, и больше ничего. Инквизитора гадкого завалили и что? Никто даже спасибо не сказал, и не скажут. Смотри, чтобы сейчас в спину чего-нибудь не кинули.
— Не нанимались. — Согласился между тем Андрей с Глафирой. — Только, как бы это выразиться, судьба у нас такая, что ли, в разные передряги вмешиваться.
— Не поняла. — Изумленно посмотрела на парня Глафира, повернувшись в седле. — Это, с какого такого перепугу?
— Да с простого. — Пожал плечами Андрей. — Я в свое время все это уже проходил. Сначала, вся эта кутерьма даже радовала. Потом хотелось зарыться куда подальше, чтобы никого не видеть, и чтобы никто тебя не трогал. Да только все это без толку. Теперь всякие приключения, тебя сами находить будут и никуда от этого не деться. — Печально вздохнул он. — Небожителям многим, война уже давно обрыдла, вот они
